Гений кинокомедии Эльдар Рязанов.

Не одно поколение россиян знает и любит его фильмы: встречает Новый год с «Иронией судьбы…», а Восьмое марта – со «Служебным романом», сопереживает бесприданнице Ларисе Огудаловой в «Жестоком романсе», знает наизусть мелодраматическую историю любви героев «Вокзала для двоих», смеется над алчностью персонажей
«Гаража», ностальгирует по 1990-м вместе со «Старыми клячами». В память об Эльдаре Александровиче Рязанове предлагаем вашему вниманию 7 интересных фактов о нем и его творчестве.

Эльдар Рязанов родился 18 ноября 1927 года в Самаре. Его раннее детство прошло в Тегеране – столице Ирана. Родители будущего режиссера работали в советском торговом представительстве.

На презентации автобиографической книги «Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги», вышедшей в 2010-м, Рязанов признался поклонникам, что режиссером стал, можно сказать, случайно: поступил во ВГИК за компанию с другом

Наставником курса Рязанова был знаменитый режиссер Григорий Козинцев, отношения с которым у студента с неуступчивым характером сложились не сразу. Способности молодого человека высоко оценивал и другой мэтр советского кино – Сергей Эйзенштейн, преподававший во ВГИКе. В 1950-м Эльдар Рязанов окончил институт с отличием.

В 1955-м молодого режиссера пригласили работать в «Мосфильм», и тогдашний руководитель студии Иван Пырьев заметил, как блестяще удаются новичку сцены шуток, сатирические моменты. В 1956 году Пырьев поручил Рязанову снимать комедию «Карнавальная ночь». Тот согласился, но задачей тяготился, ссорился с Гурченко из-за ее острого язычка, упрямо спорил с Пырьевым. Но в итоге получился фильм, который сделал знаменитыми и молодую Людмилу Гурченко, и начинающего режиссера Эльдара Рязанова. С тех пор Рязанов принял свое трагикомическое, сатирическое режиссерское амплуа. «Отсутствие чувства юмора – это болезнь», – сказал он однажды.

Эльдар Рязанов снимался в эпизодах своих картин: «Вокзал для двоих», «Ирония судьбы, или С легким паром!», «Старики-разбойники», «Гараж», «О бедном гусаре замолвите слово»Известна такая черта режиссерского почерка Рязанова, как любовь появляться в собственных картинах в эпизодических ролях. Например, в самом новогоднем фильме нашей страны «Ирония судьбы, или С легким паром!» Рязанов играет попутчика героя Андрея Мягкова – пассажира самолета, в котором в Ленинград летит Женя Лукашин. Мягков-Лукашин весь полет спит на плече соседа, немало того раздражая… А в «Гараже» мэтр советской кинокомедии предстает в образе профессора Смирновского, начальника отдела насекомых. Помните, как он мирно спал на чучеле бегемота все часы, что длилось собрание гаражного кооператива, кипевшее нешуточными страстями?

Рязанов писал для своих фильмов не только сценарии, но и тексты песен. Вот где проявился литературный талант – неслучайно юный Эльдар был убежден, что станет писателем. Перу режиссера принадлежат слова всенародно любимых «Песенки о погоде» («У природы нет плохой погоды…», «Служебный роман»), романса «Любовь – волшебная страна» («Жестокий романс») и песни «Не бойтесь» («Живем мы что-то без азарта…», «Вокзал для двоих»). Им же написаны «Песня бюрократов» («Забытая мелодия для флейты»), композиции «Последняя любовь» и «Мчатся годы-непогоды» («Старые клячи»). Интересно, что Рязанов иногда скрывал авторство текстов перед композиторами или актерами на время съемок. Так, «Песенку о погоде» он выдал за сочинение английского поэта Уильяма Блейка, а песню «Не бойтесь» – за стихи Давида Самойлова.

К фильму "Жестокий романс" :

Я, словно бабочка к огню
Стремилась так неодолимо
В любовь, в волшебную страну,
Где назовут меня любимой.
Где бесподобен день любой,
Где не страшилась я б ненастья.
Прекрасная страна — любовь,

страна — любовь,
Ведь только в ней бывает счастье.

Пришли иные времена,
Тебя то нет, то лжешь, не морщась.
Я поняла, любовь — страна,
Где каждый человек — притворщик.
Моя беда, а не вина,
Что я — наивности образчик.
Любовь — обманная страна,
И каждый житель в ней — обманщик.

Зачем я плачу пред тобой,
И улыбаюсь так некстати.
Hеверная страна — любовь,
Там каждый человек — предатель.
Hо снова прорастет трава
Сквозь все преграды и напасти.
Любовь — весенняя страна,
Ведь только в ней бывает счастье.

***

В трамвай, что несется в бессмертье,
попасть нереально, поверьте.
Меж гениями – толкотня.
И места там нет для меня.

В трамвае, идущем в известность,
ругаются тоже, и тесно.
Нацелился было вскочить,
да черт с ним, решил пропустить.

А этот трамвай до Ордынки.
Я впрыгну в него по старинке,
повисну опять на подножке
и в юность вернусь на немножко.

Под лязганье стрелок трамвайных
я вспомню подружек случайных,
забытых товарищей лица.
И с этим ничто не сравнится!


Сентябрь 1986 года

***

Меж датами рожденья и кончины
(а перед ними наши имена)
стоит тире, черта, стоит знак «минус»,
а в этом знаке жизнь заключена.

В ту черточку вместилось все, что было.
А было все! И все сошло, как снег.
Исчезло, растворилось и погибло,
чем был похож и не похож на всех.

Погибло все мое! И безвозвратно.
Моя любовь, и боль, и маета.
Все это не воротится обратно,
лишь будет между датами черта.

Монолог «художника»

Прожитая жизнь – сложенье чисел:
сумма дней, недель, мгновений, лет.
Я вдруг осознал: я живописец,
вечно создающий твой портрет.

Для импровизаций и художеств
мне не нужен, в общем, черновик.
Может, кто другой не сразу сможет,
я ж эскизы делать не привык.

Я малюю на живой модели:
притушил слезой бездонный взгляд,
легкий штрих – глазищи потемнели,
потому что вытерпели ад.

Я прорисовал твои морщины,
в волосы добавил белизны.
Натуральный цвет люблю в картинах,
я противник басмы или хны.

Перекрасил – в горькую! – улыбку,
два мазка – и ты нехороша.
Я без красок этого добился,
без кистей и без карандаша.

Близких раним походя, без смысла,
гасим в них глубинный теплый свет.
Сам собою как-то получился
этот твой теперешний портрет…

Листопад

Как тебе я, милый, рад,
мот, кутила-листопад.
Ты, транжира, расточитель,
разбазарил, что имел.
Мой мучитель и учитель,
что ты держишь на уме?

Разноцветные банкноты
тихо по миру летят,
а деревья, как банкроты,
изумленные торчат.
Жизнь безжалостная штука,
сложенная из утрат…
Ты прощаешься без звука,
друг мой, брат мой листопад:
отдаешь родные листья,
ты – образчик бескорыстья.

Успокой мою натуру,
ибо нет пути назад.
Разноцветные купюры
под ногами шелестят…

Я беспечен, я – бездельник,
я гуляю наугад,
а в садах костры из денег
в небо струйками дымят.
Как тебе я, милый, рад,
листопад – мой друг и брат.

***

Мы отпускаем тормоза…
Кругом весна, в глазах раздолье!
К нам собираются друзья,
а мы готовимся к застолью.

Да будет день – из лучших дней!
Пусть все из нас его запомнят.
Мы в гости ждем своих друзей
и отворяем окна комнат.

Мы накрываем длинный стол,
сердца и двери открываем.
У нас сегодня торжество:
мы ничего не отмечаем.

По кухне, где колдуешь ты,
гуляет запах угощенья.
Бутылки жаждут пустоты,
закуски ждут уничтоженья!

И вот друзья приходят в дом,
добры их лица и прекрасны,
глаза их светятся умом,
а языки небезопасны.

А я давно хочу сказать —
и тут не ошибусь, наверно, —
что если судят по друзьям,
то мы талантливы безмерно.

Да, если мерить по друзьям,
то мы с тобой в большом порядке;
нас упрекнуть ни в чем нельзя,
нас миновали недостатки.

О, если по друзьям судить,
то человечий род – чудесен!..
А нам наш день нельзя прожить
без пересудов, шуток, песен.

Беспечно, как дымок, клубясь,
беседа наша побежала,
и почему-то на себя
никто не тянет одеяла.

Стреляют пробки в потолок,
снуют меж нами биотоки.
Здесь совместимостей поток,
в друзьях и сила, и истоки.

Подарку-дню пришел конец,
и гости уезжать собрались.
Незримой нежностью сердец
мы между делом обменялись.

И вот друзья умчались вдаль,
как удаляется эпоха…
Остались легкая печаль
и мысль, что и вдвоем – неплохо!

***

Детские стихи о Рязанове, сочиненные им же самим

Так что же такое Рязанов Эльдар?
Расскажем о нем по порядку:
Рязанов не молод, но он и не стар,
не любит он делать зарядку.

Умеет готовить салат и омлет,
гордится собой как шофером.
В кино он работает множество лет,
и там он слывет режиссером.

Врывается часто в чужие дома —
ему телевизор отмычка —
и любит поесть до потери ума,
а это дурная привычка.

В одежде не франт, не педант, не эстет,
как будто небрежна манера.
Он просто не может купить туалет —
увы! – не бывает размера.

Эльдар Александрович – из толстяков,
что рвутся худеть, но напрасно.
И если работа – удел дураков,
Рязанов – дурак первоклассный.

На склоне годов принялся за стихи,
себя не считая поэтом.
Имеет еще кой-какие грехи,
но здесь неудобно об этом.

В техническом смысле он полный дебил,
в компьютерный век ему трудно.
Но так получилось: он жизнь полюбил,
и это у них обоюдно.

Представьте, Рязанов удачно женат,
с женою живет он отлично.
Он любит друзей и хорошему рад.
И это мне в нем симпатично.

1982 год

Прощание

В старинном парке корпуса больницы,
кирпичные, простые корпуса…
Как жаль, не научился я молиться,
и горько, что не верю в чудеса.

А за окном моей палаты осень,
листве погибшей скоро быть в снегу.
Я весь в разброде, не сосредоточен,
принять несправедливость не могу.

Что мне теперь до участи народа,
куда пойдет и чем закончит век?
Как умирает праведно природа,
как худо умирает человек.

Мне здесь дано уйти и раствориться…
Прощайте, запахи и голоса,
цвета и звуки, дорогие лица,
кирпичные простые корпуса.

Пусть мы живем в дому чужом,
но ведь и жизнь взята в аренду.
Когда-то, молодой пижон,
вбежал я в мир, как на арену.

Запрыгал бодро по ковру,
участник яркого парада.
Мешая факты и игру,
вокруг крутилась клоунада.

Не сразу понял, что и как.
Сгорали лица, чувства, даты…
И был я сам себе батрак,
у этой жизни арендатор.

К концу подходит договор,
кончаются рассрочки, льготы.
Жизнь – неуютный кредитор,
все время должен я по счету.

Живу и, стало быть, плачу́
неисчислимые налоги:
волненьем, горем, в крик кричу,
люблю, боюсь, не сплю в тревоге.

Но все равно не доплатил,
такая вышла незадача.
Хоть бьюсь я на пределе сил,
а в кассе вечно недостача.

Неравноправен наш контракт,
условия его кабальны,
его не выполнить никак
и жалко, что финал печальный.

И сокрушаться ни к чему…
Иным, что выйдут на арену,
вот так же жить в чужом дому —
платить, платить, платить аренду.

Жизнь скоро кончится… Меня не станет…
И я в природе вечной растворюсь.
Пока живут в тебе печаль и память,
я снова пред тобою появлюсь.

Воскресну для тебя, и не однажды:
водою, утоляющею жажду,
прохладным ветром в невозможный зной,
огнем камина ледяной зимой.

Возникну пред тобой неоднократно, —
закатным, легким, гаснущим лучом
иль стаей туч, бегущих в беспорядке,
лесным ручьем, журчащим ни о чем.

Поклонится с намеком и приветом
кровавая рябиновая гроздь,
луна с тобою поиграет светом
иль простучит по кровле теплый дождь.

Ночами бесконечными напомнит
листва, что смотрит в окна наших комнат…
Повалит наш любимый крупный снег —
ты мимолетно вспомнишь обо мне.

Потом я стану появляться реже,
скромнее надо быть, коль стал ничем.
Но вдруг любовь перед тобой забрезжит…
И тут уж я исчезну насовсем.

Источник: http://fishki.net/1757943-stihi-velikogo-jeldara-rjazanova.html