На фото: Бурдина Анна Петровна, 21.11.1929 года рождения, 
Когда началась война Анна жила с мамой и старшей сестрой в хуторе Маркин, Октябрьского района Ростовской области.
В один из дней жители услышали призывный звон колокола, значит сходка для важного сообщения. И услышали страшную весть о начале войны. Отец Анны умер до начала войны, на фронт ушли три двоюродных брата, которые погибли под Сталинградом. Тяготы войны легли на неокрепшие плечи подростков, Анна со своими сверстниками копали окопы в 10 совхозе, близ поселка Каменоломни. Но немцы все же вошли в родной хутор и началась работа, которую приказывали делать оккупанты. Бесконечные работы на дорогах, выравнивание выбоин. Помнит Анна бесконечную вереницу машин, мотоциклов и другой техники, были погибшие под их колесами женщины. Разоряли все колхозы и хозяйства, забирали все продукты. Наша заступница- это зима, было очень много снега. Когда отступают зажигают дом, как сигнал, что уходят. В хуторе немцы организовали лагерь пленных, и когда начали отступать под натиском наших войск устроили расстрел пленных и бросали в шурф.
Анна закончила 4 класса, дальше учится не пришлось, нужно было как-то выживать, трудиться. Но столько жизненной мудрости в этой маленькой женщине! Сейчас Анне Петровне 91 год и она живет в уютном, светлом доме в хутор Красный Луч под внимательной заботой дочери Ольги. Повисли в воздухе ее слова «Только бы жить, да жизнь кончилась!»
 Нет, Анна Петровна, жизнь не закончилась, Ваша жизнь будет продолжаться в нашей памяти!
 

   На фото: Будник Варвара Степановна, 1925 года рождения, медсестра
«Была война и нам было не до сна, не потому что пушки били, а потому что «недолюбили». Нам было по 16 лет, а это слово «война» мы даже и не знали» - так начинает свои воспоминания Варвара Степановна.
К тому времени Варя закончила один курс, а на втором нас попросили переучиться на медиков, чтобы шли помогать солдатам. Нас было четыре подружки, мы поступили в медицинское училище, которое я закончила с отличием.
Вскоре нас призвали на трудовой фронт, на строительство аэродрома за Новошахтинском. Это был холодный декабрь и мы от фашистов укрывали самолеты камышом.
Потом нас перевели в хутор Керчик-Савров на строительство дороги, чтобы нашим солдатам можно было отступать на Волгоград. Это была весна, слякоть, но и это мы тоже пережили.
Однажды вечером во время оккупации я с мамой находилась в передней комнате, в руке держала учебник Deutsch. Когда вошел немец, он увидел и выхватил у меня этот учебник и отправился доложить начальнику. Через какое- то время в дом ворвались постовой и начальник. Начальник направил на меня пистолет, решил, что я партизанка. Мама сильно испугалась, кинулась в ноги к немцу и стала молить о пощаде. Постовой подошел и опустил пистолет, так я осталась жива.
Прошло время, и однажды в село зашли русские. К нашему дому подъехал на белом коне солдат кавказской национальности, красивый очень, в папахе. Поинтересовался, нет ли немцев и поскакал, а в моей памяти он остался на всю жизнь.
После окончания медицинского училища нас направили в х. Сидоровка больницу на 25 коек медсестрой. Там я познакомилась со своим будущем мужем, он работал старшим фельдшером.
Не дай Бог никому войны. Пусть все живут мирно и дружно.

   На фото: Нина Карпова, 30.04.1938 года рождения, студентка Шахтинского ремесленного училища 
Когда началась война, ей было всего 4,5 года. В этом возрасте трудно осмыслить все происходящее. «Помню, -рассказывает Нина Потаповна, -когда забирали на фронт, люди очень сильно плакали, как говорили в то время «причитывали». Мужчины садились на брички и уезжали». С маленькой Ниной отец прощался дольше всех.  А бабушка громко причитывала: «Не вернется он! Пропали мы!» Тогда, конечно, никто не знал, что Карпову Потапу суждено было вернуться, воспитать Нину и обзавестись еще детьми.
Запомнился Нине и такой печальный случай. В хутор пришли люди. Русские. Кто они и откуда никто не знал.  Мальчик лет 11, видимо, нашел ружье. Раздался выстрел. Немцы испугались, что здесь партизаны. Начали выяснять, кто стрелял. Все молчали, понимая, что это сделал ребенок. И немцы это понимали. Они собрали всех детей и сказали взрослым, чтобы каждый забрал своего. Один мальчик остался, его и расстреляли. Хоронить не давали. Женщины на третий день предали тело земле. Нина отметила, что не все немцы зверствовали. Были среди них и хорошие люди. Она рассказала, как ее вылечил немец. Ей было примерно лет 6, когда она слегла от брюшного тифа. Шансов на выздоровление было мало. «Хочешь, чтобы выжила? - по-русски спросил немецкий солдат. Принеси мне хлебную соду». С помощью добрых людей мама нашла ее, и он сделал лекарство. Говорит немец: «Будет спать сутки, а как проснется, попросит кушать». Так все и вышло. До настоящего времени она вспоминает тот коричневый чайник, из которого пила воду.

    на фото: Комаричев Иван Сазонович, 1934 года рождения, слесарь автотормозов
Проживал в  Каменоломни с 1937 г.,
Была большая семья – 7 детей, остались двое остальные 5 умерли.
Отец был печник по аркам (топка в паровозе). Учился в шк. 82 с 1947г. В 1952 окончил 7 кл.
В школе уже выступал как чтец.
До армии работал в вагонном депо – слесарем автотормозов.
В армии с 1954 по 1957 г.  – большая концертная деятельность.
Три раза выступал в Центральном Театре Советской Армии –  участвовал в лит-муз композиции к 40-летию Советской власти.
 А детские годы были опалены войной. В здании родной школы № 82 «засели» румыны-союзники фашистов.  И они прямо в окна повыводили трубы, получилось что-то в виде буржуек. Сожгли все, что было: парты, доски ... А у меня, как у ребенка, возникал вопрос: кто же все это будет убирать? А когда закончилась война, то мы вошли в чистые классы. Для меня это было удивительно. Как в такое сложнейшее время можно было все сделать.
13 февраля 1943 года, в день освобождения нашего района, в ясный морозный день выходят два пограничника в полушубках, белых шапках, в валенках с автоматами на груди и мой друг бежит к ним навстречу с криком «наши, наши!». И солдат берет его на руки и у всех такая неописуемая радость была! Старушки плачут, кто-то смеется. Оказывается, что они искали немцев, готовивших диверсии в нашем поселке.
Иван Сазонович отмечает, что в то время всем было очень трудно: голод, разруха, неустроенность, поэтому на это первостепенное внимание даже не обращали. 

    На фото: Плехова Валентина, 1938 года рождения, служащая военкомата п.Каменоломни
Было 3 годика когда началась война, а когда немцы вошли в поселок уже около 5 лет было, поэтому какие-то воспоминания живут.
Ушли на войну дедушка, отец, брат, остались только женщины и трое маленьких детей. Жили в поселке Каменоломни, семья была большая 9 человек. Старшие как-то определяли, что пора прятаться от налетов. Бомбили в основном локомотивное депо и клуб. 
Однажды февральским днем выпало много снега, но было солнечно и не холодно, мама вывела детей погулять во двор, но вдруг выскочил живший у них немец и решил видимо поиграть с детьми и начал бросать их, малюток, в сугробы, но его шутка воспринималась агрессией и мама слезно стала просить его не трогать детей. Так, внезапно, закончилась прогулка.
Отец вернулся раненый к троим своим детям и сразу пошел работать в депо, там по карточкам получал продукты. Мама сшила нам с братом школьные сумки из шинели отца. После войны в семье прибавились еще двое мальчиков. В 1947 году руководство депо помогло в строительстве дома для многодетной семьи и в 1948 году поселились в новый дом. Отец прожил после войны 15 лет. Валя после окончания школы в 1956 году прошла школу телеграфисток. И в 1957 году ей выдали военный билет. Валя обладала красивым подчерком и военком пригласил ее на работу. Проработала там 30 лет.

 

    На фото: Семиглазова-Лиховская Лидия Сергеевна, родилась 08.08.1935, работала в детском саду поваром
Маленькой Лидочке было 8 лет, когда она впервые увидела войну - в госпитале Новочеркасска.
Солдатики, молоденькие мальчики, кто без рук, кто без ноги, все в окровавленных бинтах – вот одно из самых страшных и ярких впечатлений. И маленькая девочка пела для них «На позицию девушка…». Ярким воспоминанием было падение самолета в слободе Красюковской, где в яме вместе с обломками самолета она увидела много погибших солдат советских и немецких, а также лошадей. В то время слобода была оккупирована, и были в основном румынские солдаты, которые воевали на стороне фашистов. Лидия Сергеевна рассказывает, что на этом месте жители установили «самодельную» стелу и не оставляют ее без внимания. 
Конечно было голодно, и трагично, приходили похоронки, но была молодость и все воспринималось легче, чем сейчас через воспоминания, пропуская боль через взрослое осмысление тех кровавых событий.
Вспоминаются послевоенные годы, не было одежды и обуви, это был, примерно, 49 год, но в клубе были танцы и «я рисовала на босых ногах глиной босоножки и бегала танцевать».
А еще, в слободу, после войны уже, приезжал на скачки Семен Михайлович Буденный, на белом коне, в белой бурке с большими усами и уважительно с нами, жителями слободы, здоровался и мы смотрели на него как на невероятное чудо.
Лидия Сергеевна до последних лет пела в станичном хоре и сохранила свой веселый от природы нрав. И всегда оставалась под чуткой заботой своих детей дочери Натальи и сына Владимира.

   На фото: Соболев Александр Фролович, 1930 года рождения, послевоенная фотография, служба на Тихоокеанском флоте
Александр Фролович  житель хутора Мокрый Лог Октябрьского района Ростовской области в годы войны жил в Смоленской области.
 Немцы вошли в деревню, приказали местным жителям, чтобы брали все, что могут унести и выходили на улицу.  И погнали неведомо куда, прошагали километров 60,  Александр  с маленькой, двухлетней, сестренкой на руках и мама. Всех посадили в товарный вагон. Мы оказались в лагере. Пробыли в лагере 2 года за колючей проволокой в два ряда, а между ними заминировано. Взрослых вывозили на работы, мама где-то в лесу заготавливали дрова. Однажды, мама попала на «растяжку» и ей оторвало ноги, умерла она у меня на руках. Запомнил Саша на всю жизнь последние слова мамы, чтобы заботился о сестренке.  Потом из этого лагеря нас просто выгнали. Мы шли шеренгой, а когда поняли, что нас не охраняют, стало как-то легче. Вдруг увидели танки, присмотрелись, есть красные звезды. Значит, наши. Остановились они, вышли танкисты, плачут, мы тоже. Командир сказал, что не может нам долго уделять время так как гонят немцев. И мы пошли дальше. На протяжении всего пути не встретили ни одну деревню, только русские печки с трубами. Сестру позже взяли в семью. Меня тоже взяли, но мне не понравилось, и я вернулся к деду. Сестренку не видел 22 года, искал. И нашел с помощью радиопередачи «Найти человека», которую вела Агния Барто. Как обидно, что сейчас люди не могут понять, что мир нужно беречь! 

    на фото: Шинкоренко Тамара, родилась 29.08.1931 год, фотография послевоенная, студентка медицинского училища
В годы войны Тамара проживала в городе Ростове-на-Дону, и было ей 10 лет. Свои воспоминания Тамара Дмитриевна начинает со слезами на глазах, рассказывая о первых налетах вражеской авиации и бомбежках, бомбы летели градом на родной город, земля гудела. Вместе с семьей Тамара и другие жители городского двора по переулку Братскому прятались в большом подвале, который принадлежал хлебозаводу. Вышли из подвала на третьи сутки и увидели разрушенные дома и горящий дом Тамары. «А там, в доме, в шкафу, была новая школьная форма, которую Тамара с нетерпением ожидала надеть в школу», в то время для меня это была большая утрата и горе.  По улицам множество немецких мотоциклов ехали к Дону. И «погнали» мирных жителей города к реке, как думается сейчас, на расстрел или на работы в Германию. На машинах подъехали немецкие офицеры с огромными собаками, окружили нас - женщин, детей, стариков, но тут началась вновь бомбежка, суматоха и мы «растворились» в знакомых для нас переулках родного города. 
Оккупация Ростова-на-Дону была дважды. Первый раз Ростов был в оккупации одну неделю, а во второй раз семь месяцев. Семья Тамары ушли из города в деревню под Батайском к родным, но и там их настигла та же беда, опять подвал, вновь немцы с автоматами выгоняют их из подвала, называя партизанами пятерых детей, из которых Тамара была самая старшая, стариков и женщин. Все же они нас оставили нас в живых, и мы пешком отправились в Ростов, где администрация выделила нам жилье. В квартиры селили по несколько семей, но позже, после войны, нам дали отдельную квартиру.